ПЕСНЬ ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ Комментарии

1 Мои глаза так алчно утоляли
Десятилетней жажды жгучий зной,
Что все другие чувства мертвы стали;
4 Взор здесь и там был огражден стеной
Невнятия, влекомый неуклонно
В былую сеть улыбкой неземной;
7 Но влево отклонился принужденно, "
Когда из уст богинь, стоявших там,
Раздалось слово: «Слишком напряженно!»
10 Упадок зренья, свойственный глазам,
В которых солнце свеже отразилось,
Меня на время приобщил к слепцам;
13 Когда же с малым зренье вновь сроднилось
(Я молвлю «с малым», мысля о большом,
С которым ощущенье разлучилось),
16 Я видел – вправо повернув плечом,
Святое войско шло стезей возвратной,
С седмицей свеч и с солнцем пред челом.
19 Как, оградив себя щитами, ратный
Заходит строй, за стягом идя вспять,
Пока порядок не создаст обратный, -
22 Так стран небесных головная рать
Вся перед нами прежде растянулась,
Чем колесница стала загибать.
25 Из женщин каждая к оси вернулась,
И благодатный груз повлек Грифон,
Но ни перо на нем не шелохнулось.
28 Та, кем я был сквозь воду проведен,
И я, и Стаций шли с руки, где круче
Колесный след в загибе закруглен.
31 Так, через лес, пустынный и дремучий
С тех пор, как змею женщина вняла,
Мы шли под голос ангельских созвучий.
34 Насколько трижды пролетит стрела,
Настолько удалясь, мы шаг прервали,
И Беатриче на землю сошла.
37 Тогда «Адам!» все тихо пророптали
И обступили древо, чьих ветвей
Ни листья, ни цветы не украшали.
40 Его намет, чем выше, тем мощней
И вправо расширявшийся, и влево,
Дивил бы индов высотой своей.
43 "Хвала тебе. Грифон, за то, что древа
Не ранишь клювом; вкус отраден в нем,
Но горькие терзанья терпит чрево", -
46 Вскричали прочие, обстав кругом
Могучий ствол; и Зверь двоерожденный:
«Так семя всякой правды соблюдем».
49 И, к дышлу колесницы обращенный,
Он к сирой ветви сам его привлек,
Связав их вязью, из нее сплетенной.
52 Как наши поросли, когда поток
Большого света смешан с тем, который
Вслед за ельцом небесным ждет свой срок,
55 Пестро рядятся в свежие уборы,
Пока еще не под другой звездой
Коней для Солнца запрягают Оры, -
58 Так в цвет, светлей фиалки полевой
И гуще розы, облеклось растенье,
Где прежде каждый сук был неживой.
61 Я не постиг нездешнее хваленье,
Которое весь сонм их возгласил,
И не дослушал до конца их пенье.
64 Умей я начертать, как усыпил
Сказ о Сиринге очи стражу злому,
Который бденье дорого купил,
67 Я, подражая образцу такому,
Живописал бы, как ввергался в сон;
Но пусть искуснейший опишет дрему.
70 А я скажу, как я был пробужден
И полог сна раздрали блеск мгновенный
И возглас: «Встань же! Чем ты усыплен?»
73 Как, цвет увидев яблони священной,
Чьим брачным пиром небеса полны
И чьи плоды бесплотным вожделенны,
76 Петр, Иоанн и Яков, сражены
Бесчувствием, очнулись от глагола,
Который разрушал и глубже сны,
79 И видели, что лишена их школа
Уже и Моисея, и Ильи,
И на учителе другая стола, -
82 Так я очнулся, в смутном забытьи
Увидев над собой при этом кличе
Ту, что вдоль струй вела шаги мои.
85 В смятенье, я сказал: «Где Беатриче?»
И та: "Она воссела у корней
Листвы, обретшей новое величье.
88 Взгляни на круг приблизившихся к ней;
Другие ввысь восходят за Грифоном,
И песня их и глубже, и звучней".
91 Звенела ль эта речь дальнейшим звоном,
Не знаю, ибо мне была видна
Та, что мой слух заставила заслоном.
94 Она сидела на земле, одна,
Как если б воз, который Зверь двучастный
Связал с растеньем, стерегла она.
97 Окрест нее смыкали круг прекрасный
Семь нимф, держа огней священный строй,
Над коим Австр и Аквилон не властны.
100 "Ты здесь на краткий срок в сени лесной,
Дабы затем навек, средь граждан Рима,
Где римлянин – Христос, пребыть со мной.
103 Для пользы мира, где добро гонимо,
Смотри на колесницу и потом
Все опиши, что взору было зримо".
106 Так Беатриче; я же, весь во всем
К стопам ее велений преклоненный,
Воззрел послушно взором и умом.
109 Не падает столь быстро устремленный
Огонь из тучи плотной, чьи пласты
Скопились в сфере самой отдаленной,
112 Как птица Дия пала с высоты
Вдоль дерева, кору его терзая,
А не одну лишь зелень и цветы,
115 И, в колесницу мощно ударяя,
Ее качнула; так, с боков хлеща,
Раскачивает судно зыбь морская.
118 Потом я видел, как, вскочить ища,
Кралась лиса к повозке величавой,
Без доброй снеди до костей тоща.
121 Но, услыхав, какой постыдной славой
Ее моя корила госпожа,
Она умчала остов худощавый.
124 Потом, я видел, прежний путь держа,
Орел спустился к колеснице снова
И оперил ее, над ней кружа.
127 Как бы из сердца, горестью больного,
С небес нисшедший голос произнес:
«О челн мой, полный бремени дурного!»
130 Потом земля разверзлась меж колес,
И видел я, как вышел из провала
Дракон, хвостом пронзая снизу воз;
133 Он, как оса, вбирающая жало,
Согнул зловредный хвост и за собой
Увлек часть днища, утоленный мало.
136 Остаток, словно тучный луг – травой,
Оделся перьями, во имя цели,
Быть может, даже здравой и благой,
139 Подаренными, и они одели
И дышло, и колеса по бокам,
Так, что уста вздохнуть бы не успели.
142 Преображенный так, священный храм
Явил семь глав над опереньем птичьим:
Вдоль дышла – три, четыре – по углам.
145 Три первые уподоблялись бычьим,
У прочих был единый рог в челе;
В мир не являлся зверь, странней обличьем.
148 Уверенно, как башня на скале,
На нем блудница наглая сидела,
Кругом глазами рыща по земле;
151 С ней рядом стал гигант, чтобы не смела
Ничья рука похитить этот клад;
И оба целовались то и дело.
1 54 Едва она живой и жадный взгляд
Ко мне метнула, друг ее сердитый
Ее стегнул от головы до пят.
1 57 Потом, исполнен злобы ядовитой,
Он отвязал чудовище ив лес
Его повлек, где, как щитом укрытый,
16 0 С блудницей зверь невиданный исчез.

ПЕСНЬ ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

Земной Рай. – Древо познания

2. Десятилетней жажды – увидеть Беатриче, умершую за десять лет до 1300 г.

8. Из уст богинь – то есть трех «богословских» добродетелей.

17-18. Святое войско шло стезей возвратной. – То есть мистическая процессия повернула обратно на восток (см. Ч., XXIX, 12).

37-39. Древо. – Это библейское «древо познания добра и зла», от запретных плодов которого вкусили Ева и Адам. Данте превращает его в символ империи.

44. Не ранишь клювом – не посягаешь на прерогативы светской власти.

49-51. Грифон оборачивается к колеснице (церкви), привлекает ее к сирому, то есть оголенному, древу (империи) и одной из его ветвей связывает с ним ее дышло (крест).

52-54. Когда поток большого света (то есть солнечного) смешан с лучами Овна, который соединяется с солнцем вслед за ельцом небесным (созвездием Рыб), – другими словами: весной.

65. Сказ о Сиринге. – Меркурий усыпил рассказом о нимфе Сиринге и затем обезглавил стоглазого Аргуса, который, по приказу Юноны, неусыпно стерег Ио, возлюбленную Юпитера (Метам., I, 568-747).

72. И возглас – возглас Мательды (см. ст. 83-84).

73-81. Смысл: «Как – в евангельской легенде – пораженные преображением Христа (яблони священной), апостолы Петр, Иоанн и Яков пали ниц и, очнувшись от его голоса, разрушавшего даже сон умерших, увидели, что на их учителе прежняя одежда и что исчезли беседовавшие с ним Моисей и Илья...»

89. Ввысь восходят – возносятся на небо.

98. Семь нимф – семь добродетелей, взявших в руки светильники.

99. Австр – южный ветер; Аквилон – северный.

103-105. Беатриче поручает поэту описать все, что он сейчас увидит. Перед Данте предстанут в аллегорических образах прошлые, настоящие и грядущие судьбы римской церкви

109-117. Орел (птица Дия), устремляющийся на колесницу с вершины дерева, которому он при этом наносит вред, олицетворяет римских императоров-язычников, преследовавших христианскую церковь в ущерб – по мысли Данте – самой империи.

118-123. Лиса – символизирует ереси первых веков христианства.

124-126 Снова к колеснице спускается орел и осыпает ее своими перьями. – Это богатства, которыми христианские императоры одаряли церковь, и главным образом – «дар Константина» (см. прим. А., XIX, 115-117)

130-141. Дракон (дьявол) оторвал у колесницы часть ее днища – дух смирения и бедности. Тогда она мгновенно оделась перьями, обросла богатствами.

142-147. Пернатая колесница превращается в апокалипсического зверя (см. прим. А., XIX, 106-110).

149-153. Наглая блудница – папство, глазами рыща, выискивает себе друзей. Рядом с ней стоит ревнивый гигант – король французский Филипп IV, иногда ладивший с Бонифацием VIII, но кончивший тем, что нанес ему жестокое оскорбление в Ананьи (см. прим. Ч., XX, 86-90).

154-160. Намек на перенесение папского престола из Рима в Авиньон, при Клименте V, в 1309 г. (см. прим. А., XIX, 79-84).